А. Редин: Краткое популярное знакомство с философскими основами марксизма

По своему содержанию марксизм является результатом обобщения наблюдений различных мыслителей за господствующим на протяжении тысячелетий антагонизмом между имущими и неимущими классами. Однако, это обобщение делалось не механическим суммированием, а осмысленно, на основе экономического анализа анархии производства в капиталистическую индустриальную эпоху. В отличие от философии XVIII века научный социализм Маркса и Энгельса уходит своими корнями глубоко в экономические факты.

Несмотря на то, что философы-просветители подвергли беспощадной критике все господствующие взгляды на природу и общество, презренно отбросив их перед лицом всемогущего разума, в действительности, все объявленные великие завоевания этой философии — разумность, справедливость, равенство и общественный договор, пройдя жернова исторической практики, на деле превратились в собственность, буржуазную юстицию, «равенство» перед законом и демократическую республику. Это набор настолько кислых и казенных идеологем, который сегодня называют «правовым государством», что только слепо-глухо-немой преподаватель гуманитарных дисциплин и только на словах верит в их добродетель. Теория и практика правового государства ежедневно терпит крах, а действительная благодетель — вечный мир, несмотря на все организации «объединенных» наций, так и не достигнут. Бесконечные завоевательные войны сменились бесконечными же войнами за ресурсы, влияние, капитал и неоколониальное подчинение. Чистоган окончательно заменил все мотивы человечества и подчинил его «всемогущий» разум, который страстно воспевали просветители.

Именно «неуничтожимость» буржуазных идеалов при их очевидной несостоятельности показывает, что без обращения к более твердой почве, чем абстрактный чистый разум, было невозможно превратить наши взгляды в действительно преобразующую силу. На каждую глупую идеалистическую теорию реальная жизнь отвечает болезненной правдой нищеты, голода, невежества, войны и техногенной катастрофы.

Сегодня, после развала СССР, дискуссия об общественном развитии сменилась разговорами об апокалипсисе. Если раньше общество заботил вопрос о том, как обустроить жизнь для счастья человечества, сейчас землян интересует только то, что дает шансы хоть как-то выжить в термоядерной войне, экологической катастрофе, во взаимном уничтожении друг друга все более совершенными средствами массового террора. Гниющие пороки общества незаметно превратились в неизбежность нашего будущего.

Отбросив  единственную научно-мотивированную оптимизмом доктрину коммунизма, человечество смиренно склонило голову перед абсурдностью общественной организации империалистической стадии капитализма. Сотня вырожденцев-олигархов владеет состоянием достаточным, чтобы прокормить миллиард голодающих. Но при этом занимается лицемерной благотворительностью, покупает яхты, футбольные клубы, участки на Луне, гоночные автотрассы, ювелирные яйца и дома, самолеты, машины в невероятных количествах. Абрамович потратил на футбол $1,6 млрд — это бюджет 2015 года на фундаментальную науку в РФ. Разве одного этого не достаточно, чтобы сделать вывод о неразумности общественного устройства?

И если утопические идеи социализма ушли с исторической арены в XIX в. вместе с развитием крупной промышленности и появлением научного социализма, то сегодня можно говорить о том, что общественное сознание отбросило вообще всякие надежды на коренное, революционное преобразование жизни. Остался только реформизм, сдобренный дешевым популизмом. 

Однако жизнь, очевидные недостатки общественного строя со все возрастающей силой бьют по невежественным массам трудящихся всего мира. На потеху олигархам — этим новым аристократам загнивающей цивилизации.

Марксизм стал следствием не только и не столько гениального открытия, но неизбежным следствием классовой борьбы пролетариата и буржуазии. Иными словами, его задача заключалась не в том, чтобы выдумать идеальное общество и лучшую мораль, а в том, чтобы исследовать экономический и исторический процесс, следствием которого стало появление тождества пролетариата и буржуазии, чтобы в экономических механизмах найти средство для разрешения их непримиримой борьбы. Марксизм, являясь гениальным обобщением опыта классовой борьбы, в первую очередь пролетариата, стал действительной наукой об обществе. Естественно и исключительно потому, что классовая борьба является основным содержанием истории всех народов на стадии постпервобытного развития «цивилизации».

Маркс и Энгельс показали, что пролетариат с его требованиями и борьбой является необходимым порождением экономического порядка капитализма, который основан на частной собственности и беспорядочном крупном общественном производстве. В XIX в. было много талантливых, честных людей, которые, увлекаясь борьбой за политическую свободу с самодержавием отдельных царей, полиции и клира, не видели противоположности интересов буржуазии и пролетариата, не допускали мысли, чтобы рабочие выступали как самостоятельная общественная сила, были мечтателями, подчас гениальными, думающими, что нужно только убедить правителей и господствующие классы в несправедливости современного общественного порядка, о социализме без борьбы, о том, как бы остановить развитие промышленности и пролетариата, остановить ход истории. И сегодня их оказывается не меньше, таких же борцунов, но пропагандирующих анархо-синдикализм, национализм и отказ от марксизма на разный лад во имя «борьбы» в рамках буржуазной оппозиционности или маргинальной революционности. Правда, степень их вреда для дела революции гораздо выше, а степень их таланта гораздо скромнее, чем у предшественников XIX в.

В наше время измельчавших правителей особенно очевидна марксистская истина о том, что человечество от гнетущих его бедствий может избавить не воля благожелательных героев, а только вооруженный научными знаниями организованный рабочий класс.

Однако несмотря на то, что коммунизм является конечной целью и необходимым результатом развития производительных сил общества, классовая борьба должна быть сознательно направлена против основ классового общества — частной собственности и анархии общественного производства. Данное направление борьбы пролетариата не может сложиться самотеком, а является результатом научных изысканий, обращенных в политику. Суммой таких научных изысканий является коммунистическая теория революции, которая закономерна следует из применения диаматического мышления к области социального переустройства. 

Однако, не следует считать, что коммунизм — это наука всех наук. Несмотря на то, что современная система образования и накопленный корпус теоретических знаний буржуазных наук организованы таким образом, что заставляют, в первую очередь молодых людей, усваивать массу мертвых знаний, которые забивают головы и превращают поколение в подогнанных под общий ранжир потребителей, из этого совершенно не следует требование отбросить всю культуру человечества в пользу коммунистических лозунгов. От коммунизма останутся именно лозунги, выводы, догматы, если в голове человека не возведено все здание марксистско-ленинской науки, если не усвоена вся сумма знаний, последствием которых стал коммунизм.

Маркс опирался на прочный фундамент человеческих знаний, сделав из детального анализа капиталистической формации вывод о неизбежности её революционного преобразования в бесклассовое общество. Но что изменилось со времени вступления марксизма в свои права? На первый взгляд человечество сделало громадный шаг вперед по сравнению с XIX в. Однако, так ли это? Какие изменения в себе нес этот «громадный шаг»? Как известно, общество меняется исходя из изменений в способе производства, составляющий технологические процессы, организацию труда и систему отношению людей в процессе производства. Поскольку производство является общественным делом, а труд является определяющим фактором качества личности каждого отдельного члена общества, постольку качество отношений между людьми относительно средств производства и других факторов труда являются решающим и основным содержанием способа производства. Поэтому несмотря на то, что за XX в. произошли серьезные изменения в технологических процессах и некоторые изменения в организации труда, но совершенно незначительно изменились общественные отношения частной собственности, по крайней мере в рамках капитализма, следует считать, что развитие человеческого общества по своему содержанию носило исключительно количественный характер.

Так, с конца XIX в. капиталистические отношения распространились на всю территорию Земли, а докапиталистические отношения остались только как исчезающие пережитки. Количественное и качественное соотношение классов закономерно изменилось в сторону дальнейшей поляризации — ничтожная кучка олигархов стала еще «ничтожней», но и значительно богаче. Масса пролетариев возросла и вырос разрыв между потреблением классов. Сократились до минимума или вовсе исчезли прослойки мелкой буржуазии — ремесленников и крестьянства, пополнив таким образом в основном пролетариат. Качественно изменились формы капиталистического господства, в частности, усилилась монополизация и империализм. Слияние государства с капиталом достигло небывалых высот — государственные средства, собранные вне зависимости от классовой природы налогоплательщика, теперь напрямую перекачиваются в банковскую сферу в пользу финансовой олигархии. Для регулирования империалистической экономики и как следствие монополизации возникли международные фирмы и институты — ТНК, МВФ и др. Иными словами, произошло все то, что предсказывали Маркс, Энгельс, Ленин и Сталин.

В ситуации XXI в., когда классы все более поляризуются, когда исчезают промежуточные слои и мелкобуржуазные классы, пролетариат сможет применять марксистскую теорию в политической практике фактически без ограничений и уступок. Необходимость считаться с мелкобуржуазными классами отпадает. Они вымываются из общественной структуры в качестве экономического фактора, но воспроизводятся в виде психологии и мировоззрения все более в идеологической области, в связи с чем повышается роль надстроечных механизмов в поддержании господства буржуазии. И наоборот, субъективный фактор революции приобретает особое значение — рабочему классу, как ранее, не противостоит мелкобуржуазная масса крестьянства, а противостоит масса такого же контрреволюционного пролетариата, который вступает в лагерь империализма только по собственному невежеству и рвачеству.

В этой связи важно помнить, что пролетариат является революционным классом в сравнении с буржуазией, а не сам по себе. Его революционность заключается «исключительно» в том, что его всемирно-историческая роль состоит в уничтожении условий воспроизводства классов, а значит и в самоуничтожении. Проще говоря, пролетариат — это достаточное культурное развитие человека-раба для того, чтобы освободиться от рабства раз и навсегда. И, следовательно, освободить всё общество, которое совершит скачок из царства стихии и угнетения в научное «царство» осознанной необходимости, свободы.

В этой связи коммунизм является наукой, которая хоть и отражает коренные интересы пролетариата, то есть всех непосредственных производителей продуктов и услуг, а значит по сути и всего общества, но требует к себе соответствующего отношения. Иными словами, если ты пролетарий физического труда, то тебе «ближе» общие политические положения коммунизма. Если ты пролетарий умственного труда, то тебе «ближе» некоторые общетеоретические положения коммунизма, в случае твоего добросовестного подхода к себе и познанию действительности. Но это совершенно не значит, что пролетарий станет коммунистом в порядке самотека. Пролетариат требует организации в рабочий класс посредством своего авангарда — коммунистической партии, и проведения просвещения по основным вопросам миропонимания и политической практики. Марксизм не вырастает из пролетариата или не прорастает в пролетариат сам собой. Марксизм представляет собой как науку об обществе и мышлении, так и революционную теорию. Причем одно неотделимо от другого.

Условно говоря, первое, с чем сталкивается человек, желающий освоить марксизм — это материализм. В наше время, как в буржуазных науках, журналистике, образовании, так и в общественном сознании совершенно не уделяется внимания партийности философии, партийности мировоззрения. Несмотря на то, что каждая отдельная личность не против того, чтобы обладать сильным аппаратом мышления, позволяющим не ошибаться на каждом шагу хотя бы в своей отдельной жизни, при этом совершенно не желает подвергать критическому взгляду свою методологию мышления и набор представлений об окружающем мире. Каждый отдельный обыватель свято верит в право иметь собственное мнение, а значит и в право иметь неправильное, но личное мнение. Отсюда следует закономерный отказ от познаваемости мира и как следствие отказ от материализма. Абсолютное большинство обывателей по факту живут в мире, состряпанном из мнений.

В действительности, мир вокруг нас объективно существует и не зависит о наших ложных представлений о нем. Эта самоочевидная истина может вполне признаваться, но при этом не применяться в ходе формирования мировоззрения или его критического анализа. Если же человек желает, чтобы его взгляды были адекватными, а его аппарат мышления мог проникать в сущность окружающих явлений, придется признать, что мир представляет собой бесконечно движущуюся в пространстве и бесконечно существующую во времени неуничтожимую материю. А сознание, в свою очередь, — это свойство высокоорганизованной материи, суть которого заключается в «перенесении» в область мышления приближенных образов реальности для преобразования последней. Причем степень приближения соответствует степени научности знания.

К примеру взять такое явление природы как молния. Почему познание молнии бесконечно? При первом приближении молния видится нам яркой вспышкой на небе, которая несет в себе силу, способную разжигать огонь. Иными словами все наши выводы о молнии сделаны исходя из непосредственного наблюдения явления, из его восприятия нашими органами чувств. Когда мы проникнем чуть глубже в явление, то дальнейшее познание покажет, что молния — это гигантский электрический заряд в виде пучка быстро исчезающих или сменяющих друг друга нитевидных разветвлённых искровых каналов. Улучшая наш инструментарий познания, мы будем уже оперировать такими понятиями, как напряженность электрического поля, сила тока, ударная волна, атмосферное электричество. Еще глубже — ударная ионизация, пробой убегающих электронов и т. д. до бесконечности в глубь материи.

Таким образом, марксизм разрешил основной вопрос философии об отношении материи и сознания — материя первична, мир познаваем. Этот ответ является аксиомой, которая позволила навсегда преодолеть салонную ограниченность философии, превратив её из трактатов о действительности в преобразующую силу общества.

Суть материализма заключается в том, чтобы рассматривать явления исходя из них самих, без очеловечивания, без примешивания сверхприродного. Дело в том, что в отличие от неживой материи, в которой движение, как форма существования материи, и отражение, как ее всеобщее свойство в виде взаимодействия, абсолютно нераздельны, у человека сначала в голове отражаются объективные законы движения, а затем уже он совершает действие. И именно от качества отражения зависит насколько будут эффективна его деятельность. Иными словами, если комета налетает на планету, то их взаимопроникновение, взаимоотражение, в соответствии с законами Ньютона, произойдет в момент столкновения. Никакого «раздумья» не последует. Если же человек заметит комету, то эффективность его действий будет зависеть от точности расчета расстояния, скорости и траектории движения небесного тела. Получается, что комета, сначала в качестве модели переносится человеком в сознание и затем там преобразуется. Полученные же выводы применяются на практике.

Именно эта «волшебная» возможность вылепливать модели реальности в сознании приводит к известной самостоятельности мышления, к необходимости фантазии. А поскольку над человеком тысячелетия слепо господствуют не только природные, но и социальные силы, а его общественное сознание еще не перешло к всеобщей научной форме, в мышлении постоянно воспроизводится тенденция к зависимости моделей бытия в сознании от него самого. Иными словами, мыслящий субъект постоянно и часто незаметно для себя наделяет материальный мир свойствами сознания. Например, верит во всемогущее существо, верит во всемогущую идею, верит в судьбу, использует выдуманные свойства явлений, фальсифицирует факты, отрицает познаваемость явлений или всей действительности и прочие мистические, около мистические, антинаучные и недобросовестные теории, подходы и методологии. Основным «двигателем» идеализма является невежество, которое совпадает с экономическим поощрением от господствующих классов. Преподаватель высшего учебного заведения существенно осложнит себе жизнь, если будет последовательно проводить теорию познаваемости общества и законов по которым оно существует. Зато если вместо достижения и пропаганды единственной истины преподаватель будет заявлять о неопределенном множестве мнений, которые равны друг другу по ценности, его карьера как минимум будет складываться неплохо. Аналогично обстоит дело и с журналистикой, писателями и всеми профессиями интеллигентного труда.

То, что философия марксизма есть материализм, между прочим, также предполагает познание практически всего, поскольку категория «материя» охватывает все мироздание. Материя бесконечна и неуничтожима, она не возникала и никогда не исчезнет, все многообразие вселенной есть закономерный продукт развития форм движущейся материи.

Однако, материализм в вульгарном виде существовал задолго до Маркса, он появился вместе с философией вообще. Но только Маркс сумел поставить материализм на научные рельсы, то есть завершить развитие материализма вглубь после установления фактов успешной применимости законов диалектики к развитию общества. Маркс успешно переосмыслил и переработал идеалистическую диалектику, открытую главным образом Гегелем, избавив материализм от методологической зависимости от механицизма. До Маркса философы, пока они оставались материалистами, находились в плену представлений о мире как о совокупности механически движущихся элементов природы. Новые явления, которые ознаменовали прорыв в физике и химии в микромир, можно научно объяснить только с помощью диалектики. Марксизм дал блестящий результат в обобщении методологии всех наук на базе материалистической диалектики. Истоки сегодняшнего кризиса в естественных науках, в основном в физике, лежат как раз в методологическом отказе от диаматики в пользу профессионального кретинизма в виде различных видов позитивизма, в том числе релятивизма теоретической физики XX — XXI вв.

Прочитав исключительно энциклопедические статьи, некоторые поверхностно полагают, что диалектика — это универсальный способ познания, который заключается в жонглировании гегелевскими триадами и творческом наполнении фактологией знаменитых трех законов. Такое вульгарное понимание диалектики неминуемо приведет к отказу от материализма в пользу объективизма. Объективист, исследуя ряд фактов обязательно собьется на точку зрения апологета этих фактов. Он выдумает «закон», «процесс», «тенденцию» на основе определенного количества вырванных из жизни фактов и будет подгонять остальные факты под выбранную линию. Также и с законами диалектики, объективист обязательно или начнет «закручивать болты» с помощью закона перехода количественных изменений в качественные, или подведет все, что угодно под фразу о законах диалектики.

Слишком уж въедливым в неокрепшие философские умы оказался гегелевский пример с прорастающим зерном. Энгельс гениально расшифровал данный пример диалектики, но этого, как показала практика, оказалось крайне недостаточно, чтобы очистить представления о диалектики от школярского дословного понимания.

Краеугольным камнем диалектики, как известно, является рассмотрение предметов в единстве противоположностей, то есть как противоречия. Само по себе представление о противоречии — это мысленная абстракция, необходимая для моделирования в сознании единства противоположного. В реальности мир непротиворечив, а каждое тождество противоположного логично и закономерно. Но поскольку сознание способно моделировать только конкретный момент непрерывно изменяющейся действительности, и всегда только в пределах определенных границ, которые в действительности условны, единственным способом мысленно выразить единство или тождество противоположных сторон, составляющих сущность явления, может быть только представление о его противоречивости. Иными словами, вселенная непрерывно изменяется, каждая «вещь» во вселенной в действительности представляет собой процесс, опосредованный всеми другими процессами. Поэтому моделирование в сознании явлений представляет собой всегда не только упрощение по причинам и следствиям, по форме и содержанию, но и упрощение по поводу причины самодвижения материи. Так, например, социальная и биологическая сторона человека составляет единство сцепившихся в борьбе сторон человеческого существа. Они друг без друга не то, что не существуют, не мыслимы. Так, например, пролетариат и буржуазия составляют единство сцепившихся в борьбе сторон капиталистической формации. Так, например, реакционное и революционное сознание пролетариата составляют единство сцепившихся в борьбе сторон пролетарского класса. Так, например, прогрессивная сторона конкуренции, движения технологического развития и укрупнения и реакционная сторона рассогласованности, анархии, консерватизма составляют единство сцепившихся в борьбе сторон буржуазного класса. И так далее.

Чтобы овладеть диалектикой не нужно каждую «вещь» мысленно разбивать на две стороны. Это как раз путь к схематизму объективизма. Дело заключается в том, чтобы рассмотрев досконально все возможные стороны «вещи» с максимальной добросовестностью исследовать действительное единство противоположного, которое лежит в основе самодвижения и существования «вещи». Диалектическую противоположность невозможно найти «сверху», зная, что где-то она должна быть. Только разобрав объект исследования на «винтики», только подойдя к этим «винтикам» на основе максимальных научно-философских обобщений, которые называются методологией, возможно проникнуть в сущность любого явления, объяснив его непознанный механизм через познанное ранее.

Гегель, в отличие от авторов всех энциклопедий, писал, что говорить о появлении знания о чем-либо посредством объяснения конкретного непознанного через множество познанного категорически недостаточно. Он совершенно правомерно указывал, что, во-первых, всякая познанная «вещь», познана нами исключительно как образ её-для-себя, то есть в условных границах, различающих её от всего остального, а во-вторых, что этот образ опосредован некоторым множеством связей процесса «вещи» со всеми остальными процессами. Чем беднее количественное содержание этого множества, тем ниже эффективность познания. А определение неизвестной «вещи» через известные «вещи» — это совершенно внешняя сторона дела.

В данном случае, «винтики» — это как раз точки взаимопроникновения процессов. Для иллюстрации: в примере с пролетариатом, революционность складывается из приложения угнетения (эксплуатации) к науке, а проституированность из приложения угнетения к частной собственности. Так можно исследовать механизмы становления пролетариата в рабочий класс. Однако революционность и проституированность необходимо понимать в строго научном смысле.

Диаматика требует от человека быть предельно самокритичным и добросовестным, иначе выводы диалектики легко превратить в спекулятивную философию. Особенно, если из законов диалектики выдумывать инструмент познания. Законы диалектики — это абстракции, которые отражают предельно общие устойчивые всеобщие взаимосвязи в самодвижении (существовании) материи. Они имеют громадное методологическое значение в смысле обобщения в единую модель истины, всего познанного о процессе.

Формально-логические законы — это отражение диалектики движения материального мира в сознании человека, особенность которого заключается в ограничении, форматировании диалектики в рамках процесса моделирования бесконечной реальности в конечное сознание. Поэтому нужен не очень высокий уровень теоретического мышления для формулирования законов формальной логики, и тем более для их понимания. Потому что мышление человека происходит по законам формальной логики, которые сами являются методологически замершими слепками из «противоречивых» законов диалектики. Реальное движение материи не может непосредственно входит в сознание, оно там отражается, грубо говоря, покадрово. Поэтому для диаматического мышления требуется как высокий теоретический уровень, так и высокая степень добросовестности, потому что приходится сознательно преодолевать ограничение законов формальной логики для исследования реальной диалектики движения.

Например, мы установили, что пролетариат немыслим без буржуазии и наоборот. Но при рассмотрении конкретных свойств и проявлений пролетариата, он кажется вполне самостоятельным. Когда мы видим пролетария, нам кажется, что он просто «человек», когда в действительности это лишь одна из черт человека, хотя и весомая, одна из форм общественного отношения частной собственности. Однако в ходе развития пролетариата, его самостоятельность действительно проявляется, но только в борьбе с буржуазией. Только как обострение противоположности, более полное её выражение. То есть более полное проявление сущности пролетариата возможно только за счет ударов по буржуазии. И наоборот. Каждая отдельная мысль кажется имеет свою противоположность, каждый вывод «имеет две обратные друг другу стороны». Это формально-логические слепки нормального мышления, которые теоретически нужно обобщить диаматически.

Применение диаматического мышления к исследованию общества дало самые величайшие плоды коммунизма, сформулированные в историческом материализме. Эта научная теория представляет собой сумму законов развития общества, развития рабочего движения, развития пролетарской революции и коммунистического строительства. В СССР, особенно после Сталина, функционально расщепили единую марксистско-ленинскую науку на диалектический материализм, исторический материализм и научный коммунизм. К слову, эту ошибку Сталин попытался устранить изданием «Краткого курса», однако после невежества и чванства троцкиста Хрущева данное направление было закономерно заброшено и марксистско-ленинская теория была отдана на откуп профессиональным академическим кретинам, которые превратили её в набор своих бесполезных квалификаций.

В действительности, исторический материализм является логичным выводом из диаматики, её приложением к изучению общества как формы материи. Одним из самых практичных с одной стороны и, как показала практика разрушения СССР, сложных для понимания, с другой стороны, учений исторического материализма безусловно является учение о классовой борьбе. Именно диаматическое понимание учения о классовой борьбе является ключом к революции и успешному построению коммунизма. И, конечно, учение о классовой борьбе не может быть понято без освоения диаматики.