В странах третьего мира имя Гитлера зачастую ассоциируется с бунтом против империализма — благодаря его национализму и тому, что он сражался против «англо-франко-американо-сионистского господства». Отличный пример — 92-летний лидер Зимбабве Роберт Мугабе, сравнивающий себя не только с Христом, но и с Гитлером. «Я — Гитлер своего времени. У меня, как и у Гитлера, есть единственная цель: справедливость и суверенитет для моего народа, признание его независимости и его права распоряжаться своими ресурсами. Если это политика Гитлера, то я тогда буду Гитлером в 10 раз больше. Десятикратный Гитлер — это то, что мы отстаиваем», — заявил Мугабе в 2003 году.
Недавнее заявление филиппинского президента Родриго Дутерте, сравнившего себя с Гитлером, вызвало бурю возмущения в западных СМИ. Граждане стран первого мира, считающие Гитлера олицетворением смерти и разрушения, с изумлением узнали, что в третьем мире к фюреру относятся совершенно иначе. Почему это происходит — пытался разобраться американский историк Дэвид Лардж. Представляем читателям перевод его статьи, опубликованной в журнале Foreign Policy.
Если бы филиппинский президент Родриго Дутерте занимался политикой не у себя в стране, а на Западе, его карьера после слов об Адольфе Гитлере, в образе которого он черпает вдохновение, закончилась бы немедленно.
«Гитлер уничтожил три миллиона евреев. У нас на Филиппинах сейчас три миллиона наркоманов, и я был бы счастлив перебить их всех», — заявил Дутерте, рассказывая о своей борьбе с наркотиками. А после шутливо добавил, что его политика, во многом похожая на ту, что проводили нацисты, «покончит с проблемой наркомании в его родной стране и спасет следующее поколение от гибели».
При этом на Филиппинах слова Дутерте о Гитлере никто не воспринял как бестактность. Похоже, упоминание фюрера ему никак не повредило, скорее наоборот: есть все основания полагать, что эти слова лишь укрепят колоссальную популярность президента среди сограждан — как человека, который прямо говорит то, что у него на уме, и у которого слова не расходятся с делом.
Американцы и европейцы могут подумать, что переводчик что-то напутал. Но проблема тут не в языке, а в культуре. Положительная оценка личности Гитлера — норма в большинстве стран мира, за исключением западных. Отклонением на общем фоне скорее является отношение к нему на Западе, где фюрера считают образцовым злодеем.
На Западе Гитлер прежде всего известен как человек, ответственный за расовый геноцид, как архитектор холокоста. Он остался в памяти как ультранационалист, который, намереваясь распространить владычество Германии сперва на всю Европу, а потом и на весь земной шар, вверг мир в самую разрушительную войну в истории человечества.
Тем не менее во многих развивающихся странах, где люди в массе своей не знают ни о холокосте, ни о гитлеровских мечтах завоевать мир, его воспринимают скорее не как человека, ответственного за гибель огромного количества людей, а как строгого поборника порядка, боровшегося с социальными недугами в Германии, применяя при этом чрезвычайно эффективные методы. Для жителей этих стран он ассоциируется с законом и порядком, а не с чудовищным хаосом и обезлюдевшими городами. К тому же (и это крайне важно) в странах третьего мира имя Гитлера зачастую ассоциируется с бунтом против империализма — благодаря его национализму и тому, что он сражался против «англо-франко-американо-сионистского господства». Отличный пример — 92-летний лидер Зимбабве Роберт Мугабе, сравнивающий себя не только с Христом, но и с Гитлером. «Я — Гитлер своего времени. У меня, как и у Гитлера, есть единственная цель: справедливость и суверенитет для моего народа, признание его независимости и его права распоряжаться своими ресурсами. Если это политика Гитлера, то я тогда буду Гитлером в 10 раз больше. Десятикратный Гитлер — это то, что мы отстаиваем», — заявил Мугабе в 2003 году.
Еще один пример — Индонезия. Второй по счету президент этой страны генерал Сухарто рассматривал нацистскую Германию как модель для своего крайне централизованного и опирающегося на военных режима, известного как «Новый порядок». Да и первый президент Индонезии Сукарно, руководивший борьбой индонезийцев за независимость от Голландии, открыто выражал восхищение Третьим рейхом и его духом национальной гордости.
В 1955 году президент Сукарно созвал в городе Бандунг конференцию, в которой приняли участие страны Азии и Африки, не присоединившиеся ни к одному из существовавших в то время блоков. Многие из них лишь незадолго до этого получили независимость. Делегаты конференции обрушились на остатки колониальной системы и недавно возникший «сионистский империализм» с почти гитлеровскими по накалу речами. В Бандунге до сих пор существует ресторан в нацистском стиле под названием Soldatenkaffee — стены его украшены свастиками, нацистскими пропагандистскими плакатами и фотографиями фюрера. Если вы попробуете получить разъяснения от владельца кафе, он ответит, что символы нацизма не запрещены индонезийскими законами, и будет абсолютно прав. Нацистскую символику можно встретить по всей Индонезии — явный показатель того, что население страны ничего не знает о холокосте.
«Индонезийские студенты понятия не имеют об уничтожении евреев, — рассказал преподаватель истории местного университета. — Гитлер для них — это революционер наподобие Че Гевары, а не человек, на совести которого смерть миллионов». Хотя дело не только в незнании фактов, но и в искреннем увлечении авторитарными идеями. Как заявлял один из видных бизнесменов, «нам нужен Адольф Гитлер, чтобы полностью восстановить закон и порядок». Без сомнения, этот бизнесмен поддержал на выборах Прабово Субианто, едва не ставшего президентом в 2014 году. Во время предвыборной кампании популярный поп-идол Ахмад Дхани записал видеоклип в его поддержку, для съемок одевшись в нацистскую форму.
Не секрет, что прогитлеровские взгляды чрезвычайно распространены сегодня и в странах Ближнего Востока. Особого упоминания заслуживает Турция — страна с самыми почтенными демократическими традициями в регионе. Как и в Индонезии, в Турции этот феномен имеет впечатляющую родословную. Образ создателя Турецкой республики Мустафы Кемаля Ататюрка вдохновлял Гитлера, пытавшегося «совершить революцию» на свой лад. Особенно впечатляло Гитлера то, как Ататюрк, отстаивавший принципы светского государства, сумел раздавить политический ислам. Сам Ататюрк с Гитлером не сотрудничал, однако многие из его окружения делали это.
К примеру, Реджеп Пекер, генсек кемалистской Республиканской народной партии, а впоследствии премьер-министр Турции, при посещении нацистского Берлина был в полном восторге от национал-социализма. Это восхищение гитлеровской диктатурой (в отличие от другого наследия фюрера — недоверия к церкви и клерикалам в политике) благополучно пережило недавние перемены в политической жизни Турции, когда кемализм уступил место замешанному на исламе авторитарному режиму Реджепа Тайипа Эрдогана. Оправдывая последние меры по расширению своих полномочий, Эрдоган привел гитлеровскую Германию в качестве примера модели управления, в которой концентрация власти в руках «сверхпрезидента» оказалась работоспособной. Выбор Эрдоганом образца для подражания удивил многих турок, но, учитывая нарастание авторитарных тенденций в стране, фюрер в качестве ролевой модели кажется вполне подходящим.
В то же время нынешний египетский диктатор генерал Абдель Фаттах аль-Сиси до сих пор сопротивляется соблазну открыто уподобить свою тиранию режиму Гитлера. Однако некоторые из его сторонников более откровенны. Накануне военного переворота и захвата власти аль-Сиси популярная актриса Сухейр аль-Бабли объявила, что ее сограждане «понимают, что египтяне нуждаются в сильной фигуре, такой как Гитлер, чтобы пресечь насилие в стране и наказать виновных». Многих египтян ее слова привели в ужас, но явно не аль-Сиси. Из-за культа личности, объявления политических оппонентов «врагами государства», преследования независимых СМИ, ультранационализма и ксенофобии египтяне нередко сравнивают его с Гитлером — правда, в основном на это осмеливаются те, кто живет за рубежом.
В Пакистане, как и в Индонезии, открыто процветает настоящий культ фюрера. Многие пакистанцы настаивают, что Гитлером восхищается малая часть их сограждан, однако это меньшинство оказалось достаточно влиятельным для того, чтобы ввести в обиход неологизм: сейчас в Пакистане слово «Гитлер» используют для обозначения человека, который бескомпромиссно отстаивает свои взгляды, чего бы это ему ни стоило. Когда жители западных стран, особенно Германии, сталкиваются с этим культом, они испытывают объяснимый шок. Так, журналист Хаснайн Казим, работающий в Der Spiegel, после стрижки в исламабадской цирюльне пожаловался парикмахеру, что теперь он похож на Гитлера. «Да-да, отлично получилось», — просиял мастер. Казим огорчился еще больше, когда из парикмахерской вынужден был ехать за белым Mercedes с наклейкой «Я люблю нациста» на заднем бампере.
В соседней Индии дела обстоят еще хуже. Как отмечается в статье, опубликованной в The Jerusalem Post, в витринах книжных магазинов напоказ лежит Mein Kampf. «Это классика, мы должны ее продавать», — объясняют менеджеры. Некоторые индийцы считают, что популярность Гитлера объясняется тем, что «люди не знают о холокосте и интересуются его больным злодейским разумом». Другие отмечают связь фюрера и его главного труда с набирающим силу индусским национализмом; как заметил один из индийцев, «Mein Kampf вполне можно использовать для оправдания идеи "Индии для индусов", где мусульмане подвергнутся преследованиям». Другие индийцы полагают, что все дело в антисемитизме и в жажде «сильной руки». Как и в Пакистане, в Индии имя Гитлера ассоциируется в первую очередь с жесткой дисциплиной.
Разумеется, лидеры развивающихся стран при желании могут сделать из Гитлера и чудовище, и источник вдохновения. К примеру, в нынешней Южной Америке слово «Гитлер» зачастую воспринимается как оскорбительное — несмотря на то, что в этом регионе после войны нашли убежище многие нацисты, а наследие фюрера пользовалось популярностью в течение долгих лет. По некоторым данным, там же скрывался и сам Гитлер (одни утверждали, что он сбежал в Парагвай, где проживал в уединении до 1971 года; другие — что он открыл мастерскую по ремонту автомобилей Volkswagen в Буэнос-Айресе или, наконец, смог проявить таившуюся в сердце доброту, помогая обездоленным детям в Андах). Бывший венесуэльский президент Уго Чавес сравнивал немецкого канцлера Ангелу Меркель с Гитлером — и это был отнюдь не комплимент. Понятно, что немцев это потрясло, но они могут утешаться хотя бы тем, что в самой Венесуэле оппозиция именовала Чавеса Гитлером, и тоже не в качестве похвалы.
Запад, который породил Гитлера, отверг свое детище и его омерзительное наследие. Это отрицание Гитлера идет рука об руку с уважением прав человека, толерантностью к представителям других рас и признанием верховенства закона (что, разумеется, не означает, что на Западе нет тех, кто критикует или отрицает эти идеалы). Тот факт, что большая часть земного шара открыто восхищается наследием Гитлера, демонстрирует нам, как зыбки эти социальные и политические ценности в современном мире.
Комментариев нет:
Отправить комментарий