Илья Храбров: Исторический ленинизм как отрицание отрицания теоретического марксизма

Очень трудно понять можно ли спрогнозировать ход истории, так как для этого необходимо либо дать ответ на вопрос о смысле существования человечества, либо доказать что смысла и общей, единой цели существования нет, а есть системная стабильность двигающихся к иррациональным целям (которые лишь в очень малом промежутке исторического времени осознаются идеологами и историческими деятелями) масс, которые уничтожая или защищая друг друга друг от друга бессмысленно возникают и уничтожаются. И смысл именно в смене возникновения и уничтожения – то есть в становлении, то есть, по сути, в отрицании смысла, ведь для рассудка он неуловим (либо уничтожается нечто, либо нечто возникает – рассудок тщетно пытается это разделить).
Таким образом, вопрос истории выходит за пределы своего предмета и восходит к вопросу о смысле бытия, о смысле смысла и др. философские вопросы.Недиалектическое, внешнее, определение марксизма:Марксизм – это рефлексия социумом своей истории в качестве субъекта, а не объекта. Действительно универсализм марксизма состоит в том, что позволяет представлять историю как некий определенный объективными законами материи рефлексируемый социумом процесс (материя это движение), в котором социум выступает в качестве субъекта и объекта одновременно. Закон необходимости социалистической революции делает марксизм – отражением и одновременно содержанием революции и таким образом марксизм делает из истории теорию, что хорошо отражает его метод – исторический материализм. До марксизма и согласно марксизму история объективно создавала теории и на их базе идеологии (либерализм, монархизм, капитализм, коммунизм), после марксизма его теория стала создавать историю, выбросив в историю идеологические платформы для обоснованном в марксизме (и именно в нем) капитализме и в отрицании им же исторически конкретно противопоставленному ему англо-колониального и франко-континентального капитализма.

Диалектическое, внутреннее определение марксизма самого себя:

С точки зрения марксизма марксизм это теория развития обществ и их технологий на основе разделения на эксплуататоров и эксплуатируемых.
Законы развития делает необходимым смену принципа производства, обмена, распределения и потребления, материальных благ, что обуславливает смену типа общества в тактически оптимальный и стратегически (и исторически по мнению марксизма) необходимый политический момент.

Мог ли Г.В.Ф. Гегель быть марксистом?
Думается что да. Дело в том, что исходя из «духа» гегелевской «Истории философии» марксизм есть переход абсолютного духа в абсолютную материю. Действительно Абсолютной материи вовсе не нужно рефлексировать себя через свой придаток – сознание, т.к. более предсказуемые интенции субъектов, такие как физические потребности, стремление к удовольствию, воли к власти и др. итак объективно и необходимо двигают историю (то есть материю, так как история есть движение, а движение материя, то есть экономику – так как экономика это наука о движении материи социума и в социуме) и Абсолютная Материя есть окончательный синтез сознания и духа в себе и для себя, что и подтверждает и доказывает марксизм и в теории и как это не печально на практике, то есть в истории. Человечество должно понять что оно есть продолжение усложнения природы и это понимание через марксизм-гегельянство ведет к реализации абсолютной идеи (гегельянство) абсолютного духа в абсолютной материи (марксизм).
К сожалению, здесь нет места для того чтобы рассмотреть диалектику истории Г.В.Ф. Гегеля, однако кармические черты «объективности» абсолютного духа как слепого принципа усложнения природы с одной стороны и самосознание абсолютного духа через социум с другой. Материя как окончательная цель абсолютной идеи абсолютного духа и это гегелевски-маркистко необходимо. Хоть марксизм официально отрицает гегельянство, но исходя и из гегельянства и из марксизма последнее является исторической ступенью первого, поэтому нет ничего удивительного, что марксизм отрицает гегельянство – он его «снимает» по терминологии и тех и других.

Исторический ленинизм есть антагонизм социализма (теоретического марксизма) и капитализма (практического либерализма).

Самой трудной и важной частью дискурса является задача показать, что марксизм обосновывает как капитализм, так и социализм (коммунизм)
Прежде всего, К. Маркс исследует и описывает капиталистическое общество и открывает закон прибавочной стоимости. Для того чтобы понять суть марксизма нужно понять суть прибавочной стоимости и ее историко-теоретической роли на сегодняшний день.

Для начала так: ровно так же как и диалеткический материализм никогда не смог бы себя идендифицировать как материализм как не через отрицание (отрицания) идеализма, так и капитализм никогда не смог бы осознать себя капитализмом если бы он не был бы отделен от социализма (коммунизма), а
именно марксистко-гегелевском варианте – то есть диалектико-материалистический коммунизма. Выходит капитализм сейчас существует лишь потому, потому что существует его диалектическая противоположность – теоретический коммунизм (марксизм) который, как известно на практике реализован не был. Очень важно понять, что марксизм был исторически (но не универсально) реализован именно как фактическая борьба социализма и капитализма. То есть исторически марксизм есть борьба капитализма и социализма в себе. Даже капитализм осознает свое развитие только через это противопоставление (несмотря на «буржуазные» или «мелкобуржуазные» теории Э. Тоффлера, или М. Хайдеггера, О. Шпенглера или современного постмодернизма (Ж. Делез, Э. Бодрияр). И сегодня когда главный субъект тождества теории и истории марксисткого диалектико-материалистического коммунизма – СССР – остался в истории марксизм как антагонизм капитализма и социализма (а это его объективная сущность – марксизмом называется именно историческая борьба (теоретически и идеологически обоснованная и санкционированная марксизмом) капитализма и социализма.

Именно этим и объясняется название книги Тома Адама «Странная смерть марксизма». Действительно, по мнению автора этой книги очень трудно понять «смерть» марксизма. Современные европейские (да и постсоветские) коммунисты явно не думают, о синтезе противоположности производительных сил и производственных отношений как онтологическом базисе революционной смены «ненавистной» им капиталистической общественно-экономической формации, когда лоббируют вялотекущие, бюрократического свойства геополитические инициативы в совершенно далекой от плоскости классовой борьбы.

Марксизма больше нет как истории, так как у исторически сложившегося капитализма не осталось исторически сложившегося социализма оппонирующего ему на уровне практики. Марксизм «умер» потому что он остался только в теории, а не в истории (то есть перестал быть ленинизмом), а суть его теории именно в том, чтобы быть историей, марксизм это не торжество коммунизма вследствие победы социализма над капитализмом, а сама эта борьба. Антагонизм холодной войны – это и есть марксизм (точнее марксизм-ленинизм), тогда как антогонизм сверхдержав и цивилизаций ушел в другую плоскость и теперь обществу придется осознать после двух сотен лет кризисов и катастроф что ее история была тождественна не с совсем, мягко говоря, строго проверенной марксистко-гегелевской теорией развития. Конечна эта теория до сих пор стремиться в историю и не оставляет влияния на нее.

Теперь мы имеем мир антагонизма поиска аморфноструктурирующегося внутри себя либерального капитализма (западного мира и либерально-капиталистического («демократического)) и своей становлящейся на смену социализму противоположности (которую по инерции ищет западный мир (так как диалектическое мышление не снято каким-либо другим)), как говорит госпожа В. Новодворская «Оставьте мне Северную Корею! А иначе с кем же я бороться буду?» Думается это одна из фундаментальных причин так называемого глобального финансового кризиса. В военном штабе РФ говорят: «Без геополитической доктрины не может быть военной доктрины». Без идеологической не может быть геополитической.

Феномен культурного марксизма.

В данном контексте становятся ясны причины финансового кризиса. Прибавочная стоимость есть стоимость прибавочного продукта, который был произведен прибавочным трудом. Эта стоимость присваивается капиталистом.

Мы имеем 10 единиц товара, и один из них есть прибавочный продукт стоимость от реализации которого капиталист, не делясь с работником, присваивает себе. Это значит что денег существующих в экономике по емкости стоимости (цене) эквивалентны лишь 9-ти единицам товара, так как стоимость 10-й единицы не пройдет в обращение через оплату труда рабочего. Таким образом, необходимо эмитировать новые деньги в экономику под эту прибавочную стоимость присвоенного прибавочного продукта. Это и есть закономерность инфляции.
Раньше когда капиталистической системе противостояла плановая социалистическая экономика, без принципа прибавочной стоимости, мировая финансовая система была стабильна – капитализм эмитировал деньги, социализм их покрывал через свою экономику, которая противостояла капитализму, и который мог через военные заказы и кампании отмывать инфляционные деньги. Сейчас, когда такого системного (а не государственного) противостояния нет, и вся мировая финансовая система инвестирует (за исключением некоторых экономических изолированных анклавов государств-членов «оси зла») в прибавочную стоимость национальные валюты, естественно спекулятивный капитал, не имея противовеса, приобрел критическую массу (от 515 трлн. долл. до более чем 1 квадриллиона долл. по разным оценкам) и спикировал в глобальную (финансовую (организационную)) рецессию – то есть грубо говоря в мире нет уже таких мегазаказов чтобы прибавочная стоимость их прибавочного продукта покрывала бы бонусы топ-менеджеров и обслуживающих их спекулянтов, раньше такой мегазаказ было противостояние социализму.

Таким образом, резюмируя все сказанное можно сказать, что марксизм как слово, обозначающее историко-политическую реальность антагонизма социализма и капитализма, как сама эта борьба есть марксизм-ленинизм, потому что именно марксизм-ленинизм есть законченное тождество теории и истории марксизма.

Поэтому название статьи исторический ленинизм как отрицание отрицания теоретического марксизма и есть определение марксизма как целостного феномена-объекта, так как марксизм это нечто уникальное в истории, когда теория и практика были реализованы практически в мировом масштабе на протяжении 20-го века. Ницшеанство и фашизм как естественное продолжение либеральной идеологии есть идеологическая «надстройка» капиталистического крыла марксизма-ленинизма в противовес исторически оформленному социализму в отдельно взятой стране с его идеологической надстройкой – сталининизмом.

В завершение о феномене культурного «марксизма». Действительно марксизм как теория, а не как история, есть уже не более чем этно-культурный маркер и в этом смысле уже лежит в плоскости социологических исследований. Хотя, безусловно, парадигма мира как гегелевско-марксисткий диалектический материализм еще не снят никакой универсальной историософской теорией. Нет еще теории, которая будет делать историю и в этом смысле мир вернулся к домарксистскому периоду своей истории, фактически, но не методологически и вопрос только какой ценой и зачем. Но это вопрос выходящий за рамки данной статьи, и здесь можно только сказать, что все потенциально бродившие (теософия, постмодернизм, евразийство, неолиберализм, New Age, media-культура, «информационного и постинформационного» общества и т.п.) идеологии и теории ждут своей возможность снять марксизм в указанном выше смысле, что, безусловно определяет контуры интеллектуального поиска и напряженности в этом глобальном направлении.

Однако это ведь только внешняя официально-идеологическая сторона истории. Безусловно, существуют расовые, этнические, социальные, языковые, геополитические и конфессиональные противоречия.

Теперь, когда нет универсальной историософской теории для геополитического управления этими противоречиями. Возникает вопрос о том, каков будет расклад сил, и какая сила станет универсальным регулятором? Быть может сам марксизм был направлен на борьбу с какой-либо из этих сил? Быть может марксизм, породивший ницшеанскую этику любви к дальнему (имеется ввиду исторический ленинизм – то есть марксизм в широком и теоретическом и практическом смысле – а в таком случае ницшеанство есть радикальная либеральная идеология морали капиталистического крыла антагонизма внутри исторического ленинизма) и есть главная цель некоего плана, который реализовался в двух мировых войнах? Что ж западный мир экономически и идеологически готов воспринять мораль любви к дальнему, возможно это и была цивилизационная миссия теоретического марксизма и исторического ленинизма, на западе это называют демократией. И будут на местах делать революции гламурные медиа-наци или какие-нибудь американские лимоновцы не имеет системного значения.