Что сегодня происходит в левом движении? Да ничего, потому что левого движения, как такового, нет. Есть бесконечная война всех против всех. «Теоретиков-коммунистов» ныне тысячи, и все воюют друг с другом. Сотни оттенков марксизма, сотни разногласий, грязная ругань в Интернете между «левыми» «теоретиками». Послушаешь, почитаешь таких «левых» – и невольно приходишь к убеждению: «Мир сошел с ума».
Но ведь тексты Маркса сегодня доступны всем. Читайте, разбирайтесь. Имеются разные мнения? Ищите ошибки в понимании, привлекайте специалистов в логике. Нет. Каждый мнит себя профессором. И таких профессоров – пруд пруди, а марксизм даже на страницах левых газет нынче не в моде. Слова «марксизм», «социализм», «коммунизм» вышли из употребления в левой печати.
И что делать? Сложить руки, отдавшись на милость провидению, или уподобиться окружающим, вооружиться парой-тройкой крепких фраз и начать «учить» жизни других? Ни то, ни другое не отвечает интересам трудящихся.
Бесспорно, из нынешней ситуации надо искать выход. Если не хотим делать это сегодня, завтра может быть поздно.
Я не собираюсь устраивать очередной ликбез по марксизму, но с чего-то, безусловно, надо начинать. С чего?
Полагаю, с самого начала. Разногласия между коммунистами начинаются не с истоков марксизма, а несколько позже. Все марксисты сходятся в том, что отношения эксплуатации – не вечная божья кара человечества, что их необходимо и возможно преодолеть. Это – общая точка миропонимания коммунистов, которая их объединяет. А далее, по мере проникновения в сущность общественных процессов, в тайны марксизма, начинаются разногласия.
Не претендуя на истину в последней инстанции, представлю читателю свое понимание логики проникновения марксизма в сущность явления «эксплуатация человека человеком» и путей выхода из него. По мере изложения постараюсь обратить внимание на те места, вокруг которых ведутся споры, которые не дают объединиться левому движению. Вполне возможно, пристрастный читатель сможет обнаружить в нижеследующем тексте некие несоответствия марксизму, но это не моя принципиальная позиция в пику Марксу, а возможные мои пробелы в марксизме – поверьте, помнить наизусть все 50 томов сочинений Маркса и Энгельса не так-то просто. Поэтому с благодарностью приму конструктивную критику.
Итак, имеем всеми осязаемое и наблюдаемое явление: одни люди работают до изнеможения и живут в нищете, другие ничего не делают и живут в роскоши.
Почему так? Первый ответ, который приходит в голову, следующий.
Так уж повелось, что богач – тот, которые ничего не делает и живет в роскоши, владеет, как частное лицо, средствами производства, на которых производятся потребительные стоимости, и произведенными с помощью данных средств производства потребительными стоимостями. Поэтому, как частный собственник, он распоряжается и тем (средствами производства), и другим (результатом их функционирования – потребительными стоимостями) по своему усмотрению, как хочет. А хочет он так: рабочему платить столько, сколько сможет заставить рабочего работать, и ни на рубль больше. А остальное – себе. На этом этапе размышлений появляется идея – отстранить богача от распределения богатств и распределять всем обществом, или, другими словами, идея устранения отношений частной собственности и установления отношений общественной собственности. До этой идеи додумался Прудон, его предшественники и последователи. Это тот предел, до которого еще не поднялись многие современные «коммунисты» – «развиватели» Маркса, которые предлагают оставить при социализме рынок, то есть отношения частной собственности.
Но Прудон видел отношения собственности только как юридическое право, поэтому устранять отношения частной собственности он предполагал через нормы права, оставляя нетронутыми производственные отношения.
Маркс поправляет прудонистов: базисными отношениями являются не отношения собственности, а производственные отношения. Отношения собственности – это всего лишь только юридическое выражение производственных отношений, в отношениях собственности отражаются производственные отношения, то есть каковы производственные отношения, таковыми будут и отношения собственности.
Однако последователи Прудона рассуждают иначе.
Поскольку вся жизнь человека и человечества вращается вокруг проблемы обеспечения себя жизненно необходимыми потребительными стоимостями, то есть присвоением себе хлеба насущного, одежды, жилища (при этом небольшой круг лиц занят присвоением золота, жемчугов, бриллиантов, заводов, фабрик, островов и т.п.), постольку возникает большой соблазн объявить отношения собственности основой способа производства, основой базисных производственных отношений, соблазн присвоить отношениям собственности свойство диктовать людям способ их мышления и их поведения, определять, какой способ производства будет существовать – капиталистический или коммунистический. Это тот предел в понимании общественных процессов, которого достигли все советские экономисты, которые насмерть стоят за ту идею, что отношения частной собственности лежат в основе капитализма, а отношения общественной – в основе социализма, коммунизма. Отсюда – программа действий: надо объявить и законодательно закрепить отношения общественной собственности – принадлежность средств производства, в том числе и всех ресурсов: земли, лесов, недр, водных бассейнов, всему обществу и никому в частности. Никому не позволено всё это покупать и продавать.
Как видим, это всё тот же жалкий Прудон, только в упаковке заблуждений, навеянных политиками XX и XXI веков.
При этом вопрос о способе возникновения и воспроизводства тех или иных отношений собственности не рассматривается. В таком ключе он и не может быть рассмотрен, поскольку отношения собственности объявляются базисными, следовательно, они определяют все отношения, и поэтому нет ничего в общественных отношениях, что определяло бы их.
При такой философии (политэкономии) становится непостижимой тайна смены одних форм отношений собственности другими.
Раскрытие этой тайны принадлежит Марксу. Рассматривая в судах дела мозельских крестьян, Маркс задался вопросом: почему лес, который испокон века принадлежал всем живущим рядом с ним, и все на правах общественной собственности собирали в лесу хворост и ягоды, вдруг перестал принадлежать крестьянам? Крестьяне, ни на йоту не изменив свой образ жизни, вдруг оказались преступниками. Что послужило причиной изменений отношений собственности в данном конкретном случае? В поисках ответа на этот вопрос Маркс сделал фундаментальное открытие в экономике.
Он опустился в глубь проблемы еще на одну ступень, которая в настоящее время недоступна очень многим, хотя Маркс ни от кого не скрывал этих своих открытий. Собственность – это не запись в Конституции, а это реальные отношения между людьми, которые выражены юридически. Одно дело – об общественной собственности записано в Конституции, и совсем другое дело, что на эту тему записано в тысячах и миллионах юридических документов, разграничивающих отношения собственности. В Советской Конституции было записано, что в СССР общенародная собственность. Но в правовых актах права собственности рабочих (интеллигенции, работников культуры, образования, здравоохранения, армии и пр., далее всех этих работников я называю словом рабочий) были строго ограничены. Никому из них не дозволялось предъявлять никаких прав собственности на что бы то ни было, кроме как на собственную зарплату и на строго ограниченные фонды общественного потребления. Да и то, зарплата лишь формально принадлежала рабочему, то есть была его собственностью.
Сущность явления «собственность на зарплату» в СССР: фактически она принадлежала руководителю рабочего, который (руководитель) мог ее и не заплатить рабочему в полном объеме, даже если последний отработает ее на все сто процентов, по той причине, что рабочий не понравился руководителю своим независимым характером. А уж к общественным фондам таких строптивых не допускали принципиально, чтобы проучить их и приучить к послушанию и повиновению. И вот эти реальные отношения собственности, которые были соответствующим образом оформлены в области права в миллионах документов, в Советской Конституции назывались общенародной общественной собственностью.
Исследуя именно непосредственные отношения людей в процессе их труда, Маркс подошел к базисным отношениям в обществе, к производственным отношениям, совокупность которых «…составляет экономическую структуру общества, реальный базис, на котором возвышается юридическая и политическая надстройка и которому соответствуют определенные формы общественного сознания. Способ производства материальной жизни обусловливает социальный, политический и духовный процессы жизни вообще. Не сознание людей определяет их бытие, а, наоборот, их общественное бытие определяет их сознание. На известной ступени своего развития материальные производительные силы общества приходят в противоречие с существующими производственными отношениями, или – что является только юридическим выражением последних – с отношениями собственности, внутри которых они до сих пор развивались» (т. 13, с. 6–7).
Заметьте:
1) базис общества – не отношения собственности, а совокупность производственных отношений;
2) отношения собственности являются «только юридическим выражением» существующих производственных отношений;
Это слова Маркса, и как бы кому ни хотелось их переписать, они остаются таковыми. Их надо не переписывать, а постараться понять.
Однако и в XXI веке очень многие «марксисты», искренне верящие в то, что они поняли марксизм, и с высоты своего заблуждения поучающие других, что производственные отношения – это отношения между вещами на рынке или между человеком и вещью, не поднялись до уровня Маркса, который утверждает, что производственные отношения – это отношения между людьми в процессе производства, а не отношения, как это кажется, между вещами на рынке или между человеком и вещами.
Если производственные отношения есть отношения между вещами, тогда при чем здесь люди? Раз так, то между всеми вещами должны существовать производственные отношения, например на Луне между камнями.
Но такой абсурд указанные «коммунисты» не рассматривают, хотя утверждают именно это.
Производственные отношения и их совокупность рождаются по Марксу в непосредственном процессе производства как реальные, конкретные, непосредственные отношения лиц в их труде, эти слова взяты из произведений Маркса. Он употреблял именно такие слова, определяя, что он понимает под производственными отношениями. И Маркс отмечает: какова эта совокупность производственных отношений, таково и право (собственность), и политика, и идеология, то есть все остальные отношения.
Здесь придется извиниться перед читателем за длинные цитаты, но при их отсутствии «марксисты» говорят прямо противоположное – либо потому, что они сознательно искажают Маркса в угоду своему пониманию, либо потому, что они недостаточно внимательно изучали марксизм.
«Если святой Макс здесь опять вкладывает свою бессмыслицу в уста «социальным либералам», выдавая ее за смысл их речей, то этому не приходится «удивляться». Он отождествляет, прежде всего, «обладание» чем-нибудь в качестве частного собственника с «обладанием» вообще. Вместо того чтобы рассмотреть определенные отношения частной собственности к производству, рассмотреть «обладание» чем-нибудь в качестве землевладельца, рантье, коммерсанта, фабриканта, рабочего, – причем «обладание» оказалось бы вполне определенным обладанием, оказалось бы командованием над чужим трудом, – вместо этого он превращает все эти отношения в «обладание как таковое»» (т. 3, с. 193).
Итак, по Марксу «обладание» чем-нибудь оказывается в конечном счете «командованием над чужим трудом». Другими словами, в основе «обладания» лежат определенные отношения между людьми в процессе производства, способ «командования над чужим трудом». Если рассматривать отношения собственности с точки зрения отношений в процессе производства, как это делает Маркс, то есть с точки зрения «командования над чужим трудом», то в этом случае моментально исчезает иллюзия, что отношения собственности — это отношения между вещами, или между человеком и вещами, поскольку «командование над чужим трудом» есть отношения между людьми, в которые уже не протиснуться никаким вещам.
Далее (из Маркса) о личных конкретных отношениях между людьми в процессе их труда.
«Индивиды всегда и при всех обстоятельствах «исходили из себя», но так как они не были единственны в том смысле, чтобы не нуждаться ни в какой связи друг с другом, – ибо их потребности, то есть их природа и способ их удовлетворения, связывали их друг с другом (отношения между полами, обмен, разделение труда), – то им необходимо было вступать во взаимоотношения друг с другом. Но так как они вступали в общение между собой не как чистые Я, а как индивиды, находящиеся на определенной ступени развития своих производительных сил и потребностей, и так как это общение, в свою очередь, определяло производство и потребности, то именно личное, индивидуальное отношение индивидов друг к другу, их взаимное отношение в качестве индивидов создало – и повседневно воссоздает – существующие отношения. Они вступали в общение друг с другом в качестве того, чем они были, они исходили «из себя», какими они были независимо от своего «жизнепонимания». Это «жизнепонимание» – даже в том искривлении, какое оно получает у философов, – всегда определялось, конечно, лишь их действительной жизнью. Отсюда, понятно, следует, что развитие индивида обусловлено развитием всех других индивидов, с которыми он находится в прямом или косвенном общении, и что различные поколения индивидов, вступающие в отношения друг с другом, связаны между собой, что физическое существование позднейших поколений определяется их предшественниками, что эти позднейшие поколения наследуют накопленные предшествовавшими поколениями производительные силы и формы общения, что определяет их собственные взаимоотношения» (т. 3, с. 439–440).
Опять-таки, не отношения между вещами, а «именно личное, индивидуальное отношение индивидов друг к другу, их взаимное отношение в качестве индивидов создало – и повседневно воссоздает – существующие отношения».
Поэтому, какими будут «отношения индивидов друг к другу», а Маркс, говоря в этом месте об отношениях индивидов друг к другу, имеет в виду их отношения в процессе производства, в процессе совместного труда («это общение, в свою очередь, определяло производство и потребности»), то есть какими будут производственные отношения, таковы и будут отношения собственности. Если бригадир, как уже было сказано, «командует над чужим трудом» таким образом, что самолично распоряжается распределением труда и зарплатой в бригаде как частный собственник, то рабочие в отношениях между собой вступают в состояние конкуренции за более высокую зарплату, за квартиру, за премию и прочее, и такие отношения в процессе производства и рождают отношения частной собственности. Именно тот факт, что рабочие находятся в состоянии конкуренции между собой, и рождает у бригадира ту силу «командования», с помощью которой бригадир и может гнуть рабочих в дугу. Вот эти производственные отношения и есть базис общества.
Если рабочие гнутся перед бригадиром, то гражданин государства будет гнуться перед чиновником.
Если рабочие будут знать, как себя вести, чтобы никакой бригадир не сумел их согнуть, когда «командование над чужим трудом» в прежних буржуазных формах станет невозможным, тогда никакой чиновник не сможет диктовать народу свою волю, не сможет жить за счет народа. Почему? Потому что чиновник попытается командовать тем же рабочим, который вышел за пределы завода. Но если рабочий вышел за пределы завода, то это не означает, что он тут же забыл, как воспроизводить отношения общественной собственности. Он это хорошо знает и не даст чиновнику ни одного шанса диктовать ему свои условия в своих личных интересах.
Но если рабочие не знают, как преодолеть в бригаде отношения частной собственности на условия производства, которыми в бригаде при отношениях частной собственности единолично распоряжается только бригадир, и поэтому в бригаде и существуют отношения частной собственности, то в этом случае никакая Конституция не сможет установить отношения общественной собственности, что бы в нее ни записывали, как бы за нее ни голосовали и как бы «это достижение партии» ни раскручивали. Существующие производственные отношения в бригаде будут с неизбежностью продолжать воспроизводить отношения частной собственности. Вот такая ситуация и была в СССР. Поэтому удивляться тому, что в СССР воспроизводились отношения частной собственности, не приходится.
Несколько слов относительно «рыночников-социалистов». Отношения частной собственности, которые неизбежны, если мы хотим регулировать общественные процессы с помощью рынка, необходимо должны оставить производственные отношения в бригаде такими, при которых руководитель – господин, а рядовой труженик – раб. Ни о каком освобождении трудящихся от эксплуатации в этом случае речи быть не может, сколько бы ни клялись в этом «рыночники-социалисты». Данные отношения с неизбежностью рождают товарно-денежные отношения и, как следствие, деньги. О таких «ученых», которые собрались освобождать трудящихся от эксплуатации с помощью денег (рынка), Маркс говорил не церемонясь:
«Ослами являются также Прудон, Грей и другие, которые хотят сохранить деньги, но таким образом, чтобы они не обладали свойствами денег» (т. 44, «Размышления», с. 141–149).
Добавлю, все современные «коммунисты»-рыночники – такие же ослы, хотя многие из них являются профессорами и академиками. И пусть не обижаются. Достаточно играть в прятки. Наигрались. Теперь расхлебываем – никак не расхлебаем.
Дальнейшее углубление в тайны общественных отношений должно нам подсказать, как нам все-таки преодолеть отношения угнетения и эксплуатации.
Всё сказанное о марксизме выше взято из текстов Маркса, кроме описания советской действительности и введения в рассмотрение производственной единицы – бригады и ее бригадира (Маркс оперировал понятиями «капиталист» и «наемный работник»).
Но введение в рассмотрение бригадира и отношений в бригаде исходило из текстов Маркса. А именно, поскольку производственные отношения, которые диктуют содержание отношений всему обществу, Маркс раскрывает как именно личное, индивидуальное отношение индивидов друг к другу, их взаимное отношение в качестве индивидов в их труде, а подобные личные отношения самих лиц в их труде наблюдаются преимущественно в бригаде, то введение в рассмотрение производственных отношений бригады и бригадира не искажает смысла марксовых мыслей.
Остановлюсь на секундочку на этом этапе рассуждений и поставлю вопрос: какова степень влияния рядового труженика на решения власти, какова вероятность заставить нынешнюю власть прислушаться к голосу отдельного рабочего? Ответ явно не в пользу рабочего.
Но если мы познали, что власть чиновника над гражданином «куется» в бригаде самими рабочими, когда рабочие отдают безраздельную власть над собой бригадиру, и когда мы понимаем, что рабочие смогут заставить государственного чиновника выполнять волю рабочих только в том случае, если они сумеют заставить бригадира выполнять волю рабочих, и когда мы после этого взвесим шансы: бригадир один, а рабочих в бригаде от двух до десятка или нескольких десятков, то в этом случае призрачные шансы освободиться от ига начальства начинают приобретать более четкие очертания. Пирамида власти переворачивается, и на ее вершине впервые оказывается рабочий, тот, от действий которого в решающей степени зависит содержание власти. Тут уже вероятность решения вопросов в пользу рабочих резко возрастает.
Если рабочие решения задачи не знают, то стихийно они выступают каждый за свою зарплату, то есть вступают между собой в отношения частной собственности, а следовательно, в отношения конкуренции. Этими своими действиями они и воспроизводят так ненавистные им отношения частной собственности. Именно они, и никто иной. Но кого в этом винят коммунисты на митингах, в печати, в Государственной Думе и т.д.? Рабочих? Нет. Рабочие тут ни при чем. Виноваты все, кроме «истинных творцов истории». Знакомая ситуация, когда валят с больной головы на здоровую.
Однако, допустим, рабочие овладели теорией в той степени, как она изложена до сих пор.
На этом этапе решения задачи освобождения от эксплуатации очень легко попасть в очередную эйфорию (как это случилось после Октября 1917 года, когда казалось, что рабочие надежно завоевали свою власть), поскольку кажется, что теперь уж решение задачи точно у нас в кармане.
И тут выясняется: именно решение данной задачи оказалось не по зубам большевикам. Все вы помните, как большевики начали решать эту задачу: было принято решение, что производством управляют не только начальники, но и профсоюзы. Результатом такого решения стало падение темпов производства, а в некоторых случаях и его парализация. Наступило прозрение: так управлять производством нельзя. И уже через некоторое, весьма непродолжительное время данное решение было отменено, и к нему уже не возвращались вплоть до горбачевской перестройки. Но вернувшись, опять убедились, что «так работать нельзя». На этом прекратились попытки решения задачи изменения производственных отношений, их оставили прежними: руководитель как был, так и остался полноправным хозяином процесса производства.
Так как же сегодня подступиться к решению данной задачи? Напомню, что решение данной задачи предполагает изменение производственных отношений. Хотим мы решить задачу – производственные отношения придется изменять (преобразовывать). Не будем изменять производственные отношения – ничего из нашей затеи не выйдет.
Подход к решению вопроса состоит в том, что рабочие должны осознать задачу: научиться коллективному управлению. И поскольку до сих пор они этого не умели и не умеют сегодня, постольку все их попытки коллективно управлять без умения коллективно управлять приводили к параличу производств. Но вместо того, чтобы направить усилия на решение данной задачи, КПСС отказалась от ее решения.
Тем не менее решение данной задачи существует. Если его не существует, то придется признать, что учение Маркса ошибочно.
Изложение решения задачи хотелось бы начать с характера отношений, господствующих в левых партиях: каковы они и к чему ведут. Рассмотрение данного вопроса поможет лучше понять суть проблемы, поскольку отношения в самих партиях ни от каких властей не зависят, и их формированию нет необходимости предпосылать задачу захвата власти, на которой частенько спекулируют коммунисты: мол, мы не имеем власти, вот если бы власть была у нас, вот тогда бы мы «дали жару».
От того, какие отношения партии формируют внутри себя, между рядовыми коммунистами и между рядовыми коммунистами и их партийными руководителями, в решающей степени зависит потенция каждой партии строить именно социализм после их прихода к власти, то есть решать ту задачу, решение которой каждая партия обещает народу после прихода к власти.
Левые партии и отношения в них
Первый вопрос, который слышу: при чем тут левые партии? Мы же как будто говорим о производственных отношениях и распределении. А какие в партиях производства? Там товары не производят, деньги не куют, распределять нечего.
По большому счету левые партии производят товар, которым они пытаются привлечь на свою сторону избирателей. Этот товар – их программы построения социализма.
Куют ли деньги в левых партиях? По большому счету – куют. Только чтобы это понять, надо не забывать, что такое деньги с марксистской точки зрения, а не с точки зрения торговки на рынке.
Деньги – это определенное отношение между людьми. Возьмите другие отношения, допустим, социалистические (коммунистические) – и деньги исчезнут. На каком участке своей деятельности, каким образом и в какие отношения вступают люди, воспроизводя деньги как отношение, а не как некую сумму в кармане? Вопрос.
Деньги – это знак стоимости, которая (стоимость) представляет собой общественно-необходимое время, необходимое для производства общественно-необходимого продукта. Само по себе время не имело бы определяющего значения в жизни общества, если бы ресурс времени у каждого конкретного человека был бесконечным. Но человек живет ограниченное количество времени, человек может обойтись без пищи и без сна ограниченное количество времени. Его деятельность в отведенное ему природой время должна обеспечить ему и его семье в нужное время пищу, дом, одежду и т.п. И поэтому ему небезразлично, обменивает ли он продукт своего труда, на который он потратил, допустим, сутки тяжелой работы, на продукт труда, производство которого при тех же условиях потребует от него только один час работы.
Мы понимаем, что крестьянин, который понятия не имеет о политэкономии, относится небезразлично к распределению и обмену результатов собственного труда, а если точнее, к затратам собственного времени на создание продукта.
Фактор времени во все времена будет оказывать влияние на отношения между людьми, независимо от общественной формы, но денежная форма, в которую облекается общественное время, – характерный признак именно эксплуататорского общества.
Суть денежной формы в том, что она не различает отдельного человека. Поэтому упрек к коммунистам в том, что они всех равняют под одну гребенку — по количеству отработанного времени, вполне справедлив, поскольку в таком подходе стирается количество и качество труда разных людей в течение одного и того же времени. Пропадает стимул в творческом труде – беда советского общества, одна из причин, которая и погубила его.
Возвращаюсь к партиям.
Все левые партии обладают ресурсом, который можно охарактеризовать как общественное время данной партии. Оно состоит из суммы тех времен, которые могут позволить себе члены партии отдать для работы непосредственно данной партии. Дополнительно к нему необходимо учитывать ресурс в непосредственно денежной форме, которую имеют членские взносы, – это тоже общественный ресурс партии. И то и другое представляет собой общественное время партии.
Каковы же отношения в партиях? Они зависят от того, кто и как регулирует затраты и распределение общественного времени данной партии. Если мы понимаем, что любой самый безграмотный крестьянин относится небезразлично к затратам собственного времени на создание какого-либо продукта, то почему мы без оговорок допускаем, что члены партии должны безразлично относиться к тому, как затратами их личного времени распоряжаются руководители партии разных ступеней? И с этой точки зрения в настоящее время противоречия внутри любой левой партии таковы же, как и противоречия эксплуататорского общества: затраты общественного времени партии осуществляют все члены партии, а управляют затратами и распределением результатов, полученных в результате затрат, отдельные лица, то есть труд общественный, а управление трудом частное. И это частное управление в партии порождает те же проблемы, что и в эксплуататорском обществе, достаточно сравнить средние доходы пенсионеров-коммунистов с доходами партийных функционеров на верхушке партии (имеются в виду доходы, извлекаемые из партийного ресурса общественного времени).
Буржуазные отношения в левых партиях существуют не потому, что секретари в левых партиях нехорошие агенты буржуазии, а потому, что ни секретари, ни рядовые члены партии не знают, в какие отношения надо вступать, чтобы характер управления (трудом и распределением) соответствовал общественному характеру труда. Решение данной задачи есть решение основной задачи социализма.
Исходя из такого понимания проблемы, я утверждаю, что левые партии внутри себя, не осознавая это, воспроизводят товарно-денежные, то есть эксплуататорские, отношения. Я не буду говорить, что левые партии воспроизводят внутри себя буржуазные отношения, потому что в подавляющем большинстве в левых партиях господствуют феодальные отношения. Левые партии не хотят воспроизводить эксплуатацию, левые партии искренне всеми своими силами стремятся преодолеть эксплуататорские отношения, но в результате собственного невежества они даже не подозревают, что они внутри себя вступают в некие производственные отношения, что именно они внутри себя воспроизводят отношения эксплуатации. Это происходило и происходит на всем протяжении функционирования левых партий в СССР и современной России.
Налицо кризис общественной науки, непонимание фундаментального явления общественной жизни – «производственного отношения».
На мой взгляд, грубейшая ошибка, которую допускает левое движение, та, что они не признают наличия производственных отношений внутри своих партий. А любая партия строит отношения в обществе такими, в которые сама партия вступает внутри своей организации, других отношений партия принципиально не сможет построить. Если КПСС в конце концов выстроила из СССР буржуазную Россию, то внутри КПСС, между членами КПСС, независимо от их воли и сознания (независимо потому, что они еще не познали соответствующих законов природы), существовали несоциалистические производственные отношения.
Почему левые партии не признают своей ответственности за воспроизводство социалистических производственных отношений как внутри партий, так и на тех производствах, на которые имеют влияние коммунисты?
Причина видится в том, что левые партии не уяснили себе в достаточно полном объеме явление и соответствующее ему понятие «производственное отношение». Левые партии не понимают, какие конкретно действия и кого воспроизводят буржуазные отношения. Для них главная причина воспроизводства отношений частной собственности – полицейская сила дубинки. Они объясняют так: попробуй, установи на производстве новые отношения – и тут же нагрянет наряд полиции. Чем не нью-Дюринг, который движущие силы экономики видел в теории насилия. И невдомек левым партиям, что отношения между рабочими – это такая сфера, в которую не в состоянии проникнуть никакая полицейская дубинка, что эти отношения целиком и полностью определяются самими рабочими. Но в то же время это такие отношения, которые определяют ход истории, – это базисные отношения.
Если левые партии не научатся организовывать между рабочими социалистические отношения, то все их программы, независимо от того, что в них декларируется, останутся пустым звуком, и реально такие партии будут воспроизводить эксплуататорские отношения.
Однако прежде, чем научить рабочих воспроизводить социалистические отношения, коммунистам необходимо научиться вступать между собой в социалистические отношения.
В этой проблеме есть еще один, самый важный аспект для победы рабочих над буржуинами. Социалистически организованная партия, во-первых, не на словах, а на деле сможет организовать социалистические производства, на которых она не на словах, а на деле покажет, как надо освобождать труд от наемного характера. Людей, которые будут трудиться на данных предприятиях, не надо будет агитировать голосовать за коммунистов, поскольку эти люди на своей шкуре «почувствуют разницу» в характере свободного труда и труда наемного, который терзал их всю их жизнь. Сейчас это единственный путь восстановления доверия трудящихся к левым партиям, поскольку обещаниям уже никто не верит. А левые партии до сих пор занимаются лишь тем, что обещают.
Во-вторых, социалистически организованной партии не сможет противостоять никакая буржуазно организованная партия, поскольку эффективность социалистически организованного труда в разы превосходит эффективность самой лучшей буржуазной организации. Кстати, об этом критерии необходимо помнить, если мы хотим выяснить, как в действительности организована та или иная партия. Мы же порой слышим: буржуазные партии в предвыборных кампаниях берут верх над левыми партиями в силу их лучшей организованности. Если буржуазная партия организована лучше левой партии, то вывод однозначный: в левой партии даже не буржуазные и тем более не социалистические, а феодальные отношения. Как говорится, комментарии излишни.
Производственные отношения возникают не только в сфере того материального и духовного производства, которое обеспечивает людям их жизнь, то есть в той сфере, куда в настоящее время люди продаются с целью обеспечить себя средствами существования в форме заработной платы. Производственные отношения возникают везде, где люди осуществляют некую совместную деятельность вне зависимости от того, платят им за это зарплату или они трудятся, как принято говорить, на общественных началах. Как я постарался показать ранее, левые партии в этом смысле не исключение.
Чтобы это показать, начну с конкретного.
«Какие отношения между членами партии являются социалистическими? Что именно партия должна "научиться организовывать по социалистически"?»
Для этого, во-первых, в партии необходимо уничтожить отношения, которые Энгельс называет отношениями угнетения, подавления или государственными отношениями.
Все, что было сказано Энгельсом относительно отношений в буржуазном государстве, один в один характеризует отношения во всех левых партиях: «…государство есть не что иное, как машина для подавления одного класса другим...» (т. 22, с. 200–201).
"В чем состояла характерная особенность прежнего государства? Первоначально общество путем простого разделения труда создало себе особые органы для защиты своих общих интересов. Но со временем эти органы, и главный из них – государственная власть, служа своим особым интересам, из слуг общества превратились в его повелителей" (т. 22, с. 199).
В переводе на «партийный» язык это звучит так: партия есть не что иное, как машина для подавления рядовых членов партии руководящими органами партии.
В чем состояла характерная особенность прежних партий? Первоначально партийцы путем простого разделения труда создали себе особые органы для защиты своих общих интересов. Но со временем эти органы, и главный из них – партийная верхушка, служа своим особым интересам, из слуг партии превратились в ее повелителей.
Эти рассуждения – не пустая абстракция. На любом собрании, будь-то партийное собрание или научный семинар по любой из наук, ситуация выглядит точно такой же, как ее описал Энгельс. Собранием выбирается некий орган, который призван выражать интересы собрания, и как только этот орган получает право руководить, в ту же секунду он превращается из слуги данного собрания в его повелителя, то есть в машину угнетения участников собрания. Теперь уже не собрание руководит своей работой с помощью данного органа, а орган руководит собранием так, как считает нужным. А кто из зала пытается повлиять на работу собрания или на его решения – тут же объявляется нарушителем дисциплины. Современная организация знает только частную форму управления и не знает метода организации общественной формы управления. Беда – в отсутствии знаний.
С этой точки зрения буржуазная диктатура есть не что иное, как диктатура единообразия. Кто стоит во главе собрания, партии, страны, решения того и считаются правильными, тому все обязаны беспрекословно подчиняться вне зависимости от того, правильные ли эти решения в действительности или нет.
Диктатура пролетариата с этой точки зрения представляет собой прямую противоположность буржуазной диктатуре единообразия, она есть диктатура единства многообразия.
Так вот. Отношения на любом подобном собрании являются, в частности, производственными отношениями по управлению данным собранием. Задача коммунистов – превратить частную форму управления своими собраниями в общественную форму. Ведь собрание есть основная форма взаимодействия коммунистов.
Эту свою задачу коммунистам надо помнить всегда, никогда про нее не забывать до тех пор, пока она не будет решена. Общественной форме управления надо учиться очень настойчиво, понимая, что «из всех наших пор, из отдушин» вырывается старая, частная форма управления. Сейчас мы всецело находимся в ее власти.
Что можно сейчас предложить в качестве решения данной задачи?
Первое и самое главное – эта задача должна быть объявлена приоритетной задачей для всех коммунистов. При этом становится понятным, что от этой задачи не может самоустраниться ни один коммунист, если он принимает участие в собраниях коммунистов. Практическое решение данной задачи представляет собой процесс непосредственного построения коммунистических отношений или, другими словами, построения коммунизма. Таким образом, задача построения коммунизма из туманной, далекой, непонятной превращается в самую что ни на есть конкретную, осязаемую, реальную для каждого конкретного коммуниста.
Совершенно очевидно, что предлагаемые ниже решения являются только первым приближением решения данной задачи. Они должны воплотиться в непосредственные отношения между коммунистами. И коммунисты сами, испытывая на себе данные отношения, увидят дальнейшие пути совершенствования предлагаемой общественной формы управления. Откладывать решение данной задачи – значит заведомо отказываться от социалистического и коммунистического строительства.
Одна из главных особенностей процесса решения
Можно, отложив практическое решение задачи, начать дискуссию на эту тему и продолжать ее в течение, допустим 20 лет, после чего выбирать решение по результатам дискуссии. Но как в данной дискуссии доказать, что предлагаемая мера решает задачу? Путь только один – практическая реализация предлагаемых отношений. И люди сами скажут, подавляет ли их данная организация или дает простор их самореализации. Всё это надо прочувствовать в реальных отношениях.
Поэтому дискуссию можно и нужно открывать, но вместе с ней необходимо начинать внедрение предлагаемых решений.
Энгельс об общественном характере труда и о частном способе управления им («Анти-Дюринг»):
«…продукты общественного труда стали присваиваться не теми, кто действительно приводил в движение средства производства и действительно был производителем этих продуктов, а капиталистом. Средства производства и производство по существу стали общественными. Но они остаются подчиненными той форме присвоения, которая своей предпосылкой имеет частное производство отдельных производителей, когда каждый, следовательно, является владельцем своего продукта и выносит его на рынок. Способ производства подчиняется этой форме присвоения, несмотря на то, что он уничтожает ее предпосылку…
Произошел полный разрыв между средствами производства, сконцентрированными в руках капиталистов, с одной стороны, и производителями, лишенными всего, кроме своей рабочей силы, с другой стороны. Противоречие между общественным производством и капиталистическим присвоением выступает наружу как антагонизм между пролетариатом и буржуазией» (т. 20, с. 281- 282).
Второй раз я не буду переводить эти энгельсовские слова на «партийный» язык, теперь это без труда может сделать каждый, и таким образом сможет увидеть основную задачу партии. Указанную задачу необходимо провести красной нитью через «Программы» и «Уставы» левых партий. Объявить ее приоритетной во всей партийной работе. Эта задача должна решаться на первых полосах партийных газет.
А сейчас она хоть где-нибудь решается?
Не только не решается, но об этой задаче не упоминают, особенно верхушки партий, боясь за свое руководящее и направляющее «кресло».
В современных «Программах» и «Уставах» левых партий социалистические принципы отношений в форме «демократического централизма» только декларируются. Механизмов реализации социалистических форм нет. А задача состоит в том, чтобы найти механизмы, прописать их в партийных документах, следовать им на практике и с помощью практики поправлять теорию. Для этого необходимо развернуть широкую кампанию в прессе, на собраниях. Искать, находить и внедрять социалистические формы организации коммунистов.
А как сейчас ведется организационная работа? Что-нибудь подобное в левой прессе печатается? Абсолютно ничего.
Один небольшой пример «партийной работы» в постсоветское время, в котором многие узнают сами себя.
Некоторое время назад я участвовал в работе Московской областной организации РУСО ("Российские ученые социалистической ориентации"). Имя ее председателя называть не буду. Для меня было яснее ясного: если организация объявляет своей идеологией марксизм, то коллективное управление организацией должно всячески поощряться. И вот однажды возник вопрос, который, как мне показалось, требовал внеочередного заседания нашего общества, причем вопрос не касался переизбрания председателя или какого-то упрека в его адрес. Я согласовал будущие решения с членами общества, возражений не последовало, все восприняли мою инициативу нормально (люди ученые, с ними можно договориться). Попытался согласовать вопрос с председателем нашей организации. Председатель выслушал меня как будто благосклонно, по крайней мере так мне показалось. Через некоторое время он приглашает меня на собрание. Но собрание в неурочное время и в неурочном месте. Сказано – сделано. Приезжаю на собрание. Вижу – в основном незнакомые люди, некие, извиняюсь, старушки и только один или два члена нашего областного РУСО.
Дальше был цирк. Вдруг наш председатель объявляет повестку дня: «Персональное дело Хало Владимира». Приглашая на собрание, он об этом промолчал. Вот это номер! Председатель берет слово и начинает обвинять меня в подрыве организации, в каких-то немыслимых грехах. Не отходя от кассы, тут же ставит вопрос на голосование об исключении меня из организации. Никто не задал мне ни одного вопроса, никто не поинтересовался моим мнением. Старушки, которых я видел впервые, которые обо мне ничего не знали, которые неизвестно каким боком оказались членами нашей организации, дружно подняли руки. При этом присутствующие члены РУСО руки не подняли. Моя судьба была решена. Это было кино. Его надо было снимать в мельчайших подробностях в качестве учебного фильма о советских методах партийной работы, как назидание будущим поколениям коммунистов о том, как ни в коем случае нельзя поступать коммунистам.
Вот такие методы в левых партиях были в СССР, такими они остаются по сей день.
И каким бы этот вопрос ни казался «мелочным», но он стоит во главе угла социалистического строительства, потому что социалистическое строительство – это построение новых, социалистических отношений – и ничего более. А партии, называющие себя коммунистическими, должны, обязаны начинать построение социалистических отношений с себя, и начинать не в отдаленном будущем, а сегодня. Если партия сегодня не строит в своих рядах социалистические отношения, как бы она себя не называла, она не коммунистическая и не социалистическая.
Выше я постарался показать, что в партии не только возможно, но и необходимо строить социалистические отношения.
В социалистически организованной партии научно-исследовательские центры по строительству социализма не будут иметь тенденцию превращаться в секты по раскручиванию идей определенного теоретика, а станут действительными очагами новых социалистических отношений.
Остается вопрос практической организации строительства социалистических отношений в левых партиях в современных условиях. Я тоже его пока оставлю – пора и честь знать. Но это вовсе не означает, что мне нечего сказать по этому поводу.
Комментариев нет:
Отправить комментарий