Originally posted by el_murid at Два ответа (2)
........Естественно, что после того, как к власти в России пришли новые хозяева и прошел первый этап грабежа советского наследства, воры и преступники быстро осознали, что восстановление уничтоженного ими хотя бы на самом минимальном уровне требует вновь возвращения к строительству пусть и серьезно усеченного, но все-таки общего пространства - в противном случае награбленное будет попросту отнято ворами и преступниками гораздо более высокого уровня.
Не зря уже при Ельцине был запущен первый пилотный проект союзного государства России и Белоруссии, затем - зашла речь о создании разного рода объединений с общими правилами вроде ЕврАЗЭС, Таможенного союза, теперь вот Евразийского Экономического Союза. Деваться некуда - или ты, или тебя.
Проблема в том, что немедленно возникло жесткое противоречие. Объективные факторы и инстинкт самосохранения толкали к объединению и развитию, субъективные факторы, главным из которых было стремление касты нуворишей в мировую элиту, требовал сохранения России (и прочих бывших республик) в ранге и качестве придатков мировой глобальной системы. Только на таком уровне был призрачный шанс встроится хоть на лакейских ролях, но в эту самую элиту. Развитие страны означало борьбу за рынки, за более достойное место в мировом разделении труда, а в конечном итоге - противостояние с той самой мировой элитой, куда им так хотелось вползти.
Собственно, это противоречие и обусловило хаотичность процесса строительства всех объединительных структур на территории бывшего СССР. Шаг вперед всегда сопровождался двумя шагами назад и в сторону.
При чем тут Украина? А при том, что любое объединение без мощного промышленного потенциала Украины, ее выгодного геоэкономического положения (геополитика - это борьба за ресурсы, геоэкономика - борьба за транспортные коридоры) было бесперспективным. Кроме того, Украина - это серьезный внутренний рынок с 45 миллионным населением. Стоит вспомнить, что из 200 млрд экспорта российского газа 40 приходилось на Украину - вот вам и емкость украинского рынка.
Борьба за Украину в таком случае превращалась в борьбу за реализацию единственной вменяемой задачи для России даже в ее нынешнем состоянии: с продажной воровской элитой, разрушением своего собственного промпотенциала, уничтожения своего собственного населения и перспектив. Без строительства (а точнее, воссоздания) даже усеченного единого пространства никаких перспектив у России не существовало и не существует. Украина становилась ключевой точкой, в которую сходилось очень много факторов, позволяющих прогнозировать: удастся решить эту стратегическую задачу или нет.
У Украины, как независимого государства (при всей условности этого понятия применительно к Украине) была иная стратегическая задача, далеко не во всем совпадающая с российской. Украина, являясь транзитной территорией между Россией и Европой (а в перспективе - между Китаем и Европой) должна была сохранить свое независимое положение, не включаясь ни в один из существующих интеграционных проектов, но выгодно продавая свое исключительное геоэкономическое положение. В этом смысле поначалу украинское руководство тоже при всех своих "вывихах и закидонах" вело себя относительно осмысленно. В Москве это очень не нравилось и называлось политикой "сосания у двух маток", но объективно для Украины именно такая политика была наиболее эффективной: торговать собой, не отдаваясь никому.
Существующее противоречие создавало дополнительные сложности в строительстве всех интеграционных проектов на территории бывшего СССР, однако фатальных факторов, которые делали невозможной реализацию одновременно российского и украинского проекта, не существовало. Создание гибкого союза, в котором были бы учтены интересы России и Украины, вероятно, было возможным. Не без компромиссов - но в конце концов, это как раз нормально.
Первый Майдан стал первой попыткой жестко переориентировать Украину в направлении Запада, однако украинская элита даже в "оранжевом" варианте была не готова заходить так далеко, поэтому очень быстро ситуация вернулась на круги своя, хотя в какой-то степени показала Москве, что Запад не будет молча смотреть на ее упражнения в области строительства конкурирующего экономического проекта.
Что сделала Москва в сложившейся ситуации? Рекомендую почитать книгу Зыгаря "Вся кремлевская рать" (это не реклама, предупреждаю сразу). Там неплохо описана подоплека новогодних газовых войн, в результате которых Москва создала насквозь коррупционную прокладку РосУкрЭнерго в интересах узкой группы лиц, и стала оценивать взаимоотношения с укроэлитой через степень ее лояльности в отношении такой политики. "Газ - это бизнес президентов", - как в свое время совершенно ничего не стесняясь сообщил Кучма.
В отношении Украины в Кремле возникла та же проблема: конфликт интересов. Объективно там понимали, что без Украины никакого единого пространства построить невозможно, субъективно шкурные интересы высшей элиты требовали рассмотрения Украины в качестве вечной "серой зоны", на которой можно прокручивать разного рода непрозрачные схемы с участием тех или иных "прокладок".
Доигрался Кремль в 13 году - когда действующий медленно, но неотвратимо Запад предпринял очередную попытку развала российского проекта.
Крым можно и нужно рассматривать, как откровенную провокацию, которая рывком перевела вялотекущую грызню между Украиной и Россией в критическое состояние. Мало того, что теперь Запад получил возможность давить на Россию как на полноценного агрессора, но теперь Украина, сумев пересобрать свою госвласть после переворота в феврале 2014 р. ни при каких обстоятельствах не может рассматривать свое участие в российских проектах в любой форме.
Тем самым Запад одним движением разрушил сразу два стратегических проекта - российский и украинский. Был ли вариант, при котором после Крыма оставалась возможность вернуть ситуацию если не в прежнее положение, то хотя бы не слишком от него отклониться? Да, но только один. Немедленно разрушать до основания пришедшую к власти киевскую хунту и хаотизировать все украинское пространство, кристаллизуя при этом на Юго-Востоке структуры управления, которые станут перехватывать власть постепенно в других украинских регионах. План, мягко говоря, небесспорный и трудно выполнимый - но альтернатива ему у нас перед глазами. В худшем случае к лету-осени 14 года мы могли иметь две Украины, в оптимальном - относительно устойчивую единую Украину, в которой объективно пришлось бы проводить конституционную реформу с федерализацией с возможным переходом на конфедеративное устройство.
И в том, и другом случае шанс на продолжение стратегического проекта России по строительству единого пространства оставался - хотя коррективы в него, безусловно, пришлось бы вносить. Совсем идеально, конечно, было бы не присоединять Крым, а оставить его независимой территорией, что сделало бы любые планы по ликвидации хунты и дальнейшим преобразованиям гораздо более успешными - но когда бог отнимает разум, он его отнимает совсем. Основной проблемой после ликвидации последствий госпереворота оставалось создание условий для восстановления украинского проекта "игры на две стороны" - жесткое включение Украины в российский проект означало существенное ухудшение отношений с Западом на долгосрочную перспективу.
Вместо всего этого мы видим то, что мы видим - судорожные тактические ходы, которые никак не влияют на общий стратегический провал. Украина оторвана от России и никогда уже не будет участвовать в наших интеграционных проектах, чья цена на международном рынке теперь резко упала. Собственно, поэтому и Казахстан, и Белоруссия теперь будут вынуждены учитывать рухнувшую стоимость ЕАЭС, и удивляться тому, что они станут теперь смотреть "на сторону", не приходится.
Можно ли всё это назвать поражением? Без сомнения. Что бы ни произошло - ключевая задача по вовлечению Украины в российский интеграционный проект теперь закрыта. Привлекательность ЕАЭС существенно снижена. Отношения с Западом подорваны, кризис слабой и без того российской экономики идет в полный рост.
Что делает российское руководство в складывающихся обстоятельствах? Правильно. Немедленно влазит в сирийскую авантюру. Остается только встать и аплодировать. Бурно и несмолкающе. А что еще делать-то?
Комментариев нет:
Отправить комментарий